|
«Вопрос, неуместный в опорос: имеет ли смысл запрещать другим людям быть скотами мерзкими?» (Вопрос в «Опорос‑космос», газету свиноводов.) Ну и дела! На планете (кое‑где) дефицит рабочих рук, демографические проблемы, а тут вон чего...
«Тут» бывают разные. Например, в сверхпродвинутом, богатом Квикнеме склонность местных к скотству цинично и неумолимо стремится к нулю. Потому что системы образования тоже бывают разные. В Квикнеме детских садов, к примеру, не существует, так как дети уже с трёх лет начинают восходить по ступеням единой лестницы знаний, умений, навыков и компетенций. С детьми работают тьюторы; на каждого тьютора приходится не более пяти подопечных, много уважения и денег от работодателя. Занятия проходят дома у наставника, дома у наставляемого, на свежем воздухе, в отдельном оборудованном красивом помещении, но никак не в пыльных отсеках казённого вида каменной коробки на тысячу человек, привычной десяткам миллионов в Северном полушарии. (В Квикнеме такую коробку отдалённо напоминает только старая тюрьма.) В первые годы обучения квикнемский ребёнок получает крупную порцию гармоничного развития, привычку читать и заниматься творчеством, а главное — обретает сознание того, что самым драгоценным в нём является способность мыслить и познавать и что мера развития этой способности целиком зависит от его собственных усилий. Попутно формируется уважительное отношение к своей и чужой индивидуальности, вырабатывается осознанное чувство собственного достоинства, а также умение соблюдать границы, сдерживая себя, отделяя себя от остальных и отвергая то, что следует отвергнуть.
А как же улица? Разве она не вносит чёрную лепту?
Обычно, выходя из своего жилища, квикнемский ребёнок попадает не на улицу, а во двор частного дома, который либо принадлежит его семье, либо ею арендуется. Благодаря размерам и устройству двора идти куда‑то дальше без сопровождения взрослых малолетнему квикнемцу нужды нет. Разумеется, помогают и запреты со стороны старших (в том числе наставления тьютора). И даже в случае проживания в многоквартирном доме ребёнок выходит во двор небольшой и охраняемый, в котором ему мало что угрожает.
Да и откуда браться основной угрозе? Откуда в Квикнеме человеку лет семи‑восьми узнавать, кто на улице главный и как должен держаться чёткий пацан («или в глаз получишь»)? От сверстника, на которого не действуют ухищрения тьютора? Всем таким назначают либо лечение, когда это болезнь, либо более жёсткий режим воспитания и обучения — такой, что никому особо не нагадишь и сам ничьему разлагающему влиянию не подвергнешься. Вдобавок из неблагополучных семей детей благополучно и вовремя изымает ювенальная юстиция. Наконец, школ с классами в том виде, в каком они являются рассадниками хулиганских понятий, здесь, вы уже поняли, не имеется.
Так что говённый светоч быдлячества в Квикнеме еле теплится. Его почти некому поддерживать, кроме редких подвижников гадства — субъектов гонимых и презираемых. (То ли дело в некоторых странах Северного полушария...)
|
