В первое воскресенье ноября 2016 года (шестого числа) по давней квикнемской традиции состоялись состязания гравёров, посвящённые дню рождения Бенвенуто Челлини. На десяти гранодиоритовых валунах в парке «Рим» прибавилось вельми искусно вырезанных текстов. А победил этот (под инструментом мастера Анадональда Трампампаня): /Здесь /

Чтобы не ждать, чем закончатся усилия расшифровщиков письменности острова Пасхи, большинство азартных людей предпочитают привязывать своё драгоценное внимание к более динамичным процессам.

А зря. /Здесь /

Письменность острова Пасхи

снимет когда‑нибудь маски.

Скажут, что эта победа

в чём‑то важнее обеда. /Здесь /

“Надпись багрово‑красная к подножию от вершины спиралью шла по поверхности конуса разноцветного. Из щебня та композиция отметила место центральное, а камни природные крупные лежали травы‑кустов среди.

К самшита и туи зарослям по лестнице полукружной из мрамора белого с бурыми вкрапленьями балюстрада плавно спускалась с террасы, которую окаймляла. С высокой террасы каменной, обвитой плющом неистово и цветником отделяемой от дома крыла не правого, а однозначно левого, мраморный Пан коричневый на нимфу взирал обнажённую. /Здесь /

Что же это за огромный чёрный кофр был перед Квиксеном? (Такой, что в нём даже целого слона не заметишь, заглянув.)

Однажды наш квикнемский проводник по шкатулкам с секретами и всевозможными леденящими душу тайнами шёл поздно вечером по довольно зловещему переулку и увидел над стильно обитой старым железом широкой дверью вывеску с кровавой неоновой надписью «Пропасть». Понятно, что пройти мимо он никак не мог. И не прошёл. А там... /Здесь /

Дверь, за нею тарарам.

Гляну только, что же там...

Так, понятно. Быть беде.

Выйду... Ой, а где?! /Здесь /

К соцветьями густо‑лиловыми, тяжёлыми и многочисленными, покрытой и вкруг усадьбы обильно растущей сирени тянулись и взгляд, и руки Сиринкс, наяды каменной. Похожа на Арно Брекера известных творений образы, но всё же без их лапидарности была та скульптура мраморная, с прожилками фиолетными. И меж изумрудных газонов дорожками набивными от белой скульптуры фонтанной, что в двадцати метрах от дома, лучи пролегли терракотовые”.

Метризованный текст восходит к более свободному первоисточнику, описывающему квикнемскую виллу баронета Табурет‑Батута: /Здесь /

В тускло освещённом холле «Пропасти» на полу стоял пребольшой раскрытый кожаный кофр. Без дна. Вместо дна было прямоугольное отверстие, в просвете которого смутно мелькали какие‑то черти, разносящие шампуры с огромными кусками.

«Фальшивая человечина из синих апельсинов», — смекнул Квиксен. /Здесь /

Цена фальшивой человечины

едва ли будет рассекречена. /Здесь /

“В лучах послеполуденного солнца, которого было много в гостиной с большими окнами голландской расстекловки, на тарелке из тонкого фарфора влажно поблёскивала виноградная гроздь аметистового оттенка. Фигурка довольно бугристого хамелеона из содалита расположилась рядом, словно уменьшенная копия виноградной грозди. Постамент — палисандровый столик — был столь же блестящ, но гораздо дороже. А над ним, на розовато‑коричневых виниловых обоях под свиную кожу, в тёмной рамке из вишни красовалась факсимильная копия литографии Эшера «Натюрморт с зеркалом». /Здесь /

Виноград был немецкий, сорта «декора»; тарелка, расписанная золотым по тёмно‑синему, — фирмы «Даймар»... А что было видно из окон, если смотреть прямо на небольшой фонтан в двадцати метрах напротив, от которого лучами расходились терракотового цвета набивные дорожки между изумрудными газонами?

Более всего взор притягивала фонтанная скульптура из белого мрамора с бледно‑фиолетовыми прожилками — обнажённая наяда Сиринкс, чем‑то похожая на брекеровских героинь, однако без свойственной им лапидарности. Взгляд и руки каменной женщины, в свою очередь, тянулись к ветвям сирени, росшей по периметру усадьбы и покрытой тяжёлыми густо‑лиловыми соцветиями. /Здесь /

Такой же мраморный, но коричневатый Пан пристально смотрел на нимфу с обросшей плющом высокой каменной террасы, отделённой цветником от левого крыла дома. Окаймлявшая террасу балюстрада из белого с бурыми вкраплениями мрамора плавно спускалась по изогнутой полукругом мраморной лестнице к кустам туи и самшита.

Среди кустов и травы лежали крупные природные камни, а центральное место занимала композиция из разноцветного щебня в виде пологого конуса, по поверхности которого шла спиралью от вершины к подножию багрово‑красная надпись...”

Кто автор обоих текстов? Б. А., примус‑жупелмейстер эсинга. /Здесь /